9.5% (28.06.2023);Странная история с повышением для Беларуси цены на газ заставила задуматься: кто все-таки дирижирует экономическими процессами на постсоветском пространстве?
Денис Лавникевич, специально для «Дела»
Китай как фактор евразийской экономики
В мае нынешнего года в Пекине состоится саммит глав государств – участников инициативы «Экономического пояса нового Великого Шелкового пути». Так сложилось, что ключевую роль здесь играет наша страна, так как она, по сути, является транзитной смычкой между ЕАЭС и Европейским Союзом (ЕС). Ну а еврозона – тот самый рынок, ради которого Китай вообще выстраивает всю громаду транзитного пути через множество стран. Актуальный вопрос для обсуждения связан как раз с этим.
Вот уже год мы следим за тем, как разворачивается «веер» белорусско-российских конфликтов – «нефтегазовый», «продуктовый», «пограничный», провал альянса «МАЗ-КамАЗ»… И наша общественность привыкла думать, что белорусское будущее «прописывается» в Москве, причем независимо от того, хочет этого или нет официальный Минск. Действительно, за четверть века независимости по разным причинам Беларуси так и не удалось выстроить полноценные торгово-экономические отношения со всем миром. Как результат, белорусским товарам на рынок Евросоюза приходится «прорываться с боем», а странам «дальней дуги» мы вынуждены «продавать по чайной ложке, по одному трактору» (это, кстати, цитата президента). А тут еще и торговля внутри ЕАЭС сокращается прямо с даты его создания… По сути, если говорить именно о белорусских товарах, а не о калийной соли, нефтепродуктах и древесине, то главным рынком для них остается Россия, несмотря на многолетние старания наших экспортных переговорщиков в разных странах мира.
Но насколько вообще адекватно продолжать считать, что именно в Москве формируется наше будущее? Быть может, Москва осталась уже только в роли своего рода «пугала» для Минска, Киева и столиц прибалтийских стран? А реальная политика в Евразии делается совсем в другом месте. Скажем, в Пекине.
Эти рассуждения совсем не на пустом месте. В конце февраля академик РАН и советник президента России, известный экономист Сергей Глазьев опубликовал семь сценариев развития России в глобальной экономике. Они очень разные, но у них есть один общий момент: в каждом из сценариев фигурирует Китай, причем как сила намного более значимая и могущественная, чем Россия. Понятно, что если Китай может «вертеть» Россией, как хочет, то Беларусью – этим «бутылочным горлышком» между Азией и Европой – и подавно. Стоит отметить, что идеи Сергея Глазьева и тем более его взгляды на экономику вызывают неприятие даже в белорусском правительстве, которое сложно заподозрить в особом либерализме. Слишком много в этих взглядах социализма, госрегулирования, самоизоляции от мира и всеобщей уравниловки, а заодно – желания «накачать» национальную экономику за счет печатного станка и тому подобных методов. Но нельзя не обратить внимания на его оценки складывающейся ситуации как в мире в целом, так и на постсоветском пространстве. Так, Сергей Глазьев считает, что Россия (как и все пространство бывшего СССР) существует в условиях, когда два геоэкономических центра – США и Китай – ведут жесточайшую борьбу за глобальное лидерство.
«Экономическая политика у нас пассивна. Не имея собственной стратегии, мы отдаем инициативу по освоению нашего экономического пространства иностранцам. Они господствуют на финансовом рынке и манипулируют им, доминируют на рынке машин и оборудования, потребительских товаров длительного пользования», – говорит он.
Интересам иностранных инвесторов подчинена и денежно-валютная политика. По словам Глазьева, эмиссия российских рублей ведется преимущественно под покупку иностранной валюты. Получается, что развитие экономики России (и не только) направляется внешними силами, которые заинтересованы в потреблении российских природных ресурсов и сбыте своих товаров.
«Инициативой в нашем финансово-экономическом ориентировании пока владеют США и Евросоюз. Но вследствие введенных ими же санкций инициатива постепенно переходит к китайским товарищам», – считает Глазьев.
Один из сценариев, описанных советником Владимира Путина, называется «Изоляция и мобилизация» (напомню, речь идет про Россию, но имеется в виду все постсоветское пространство).
«Этот сценарий может быть реализован, если американское руководство вернется к прежней политике вовлечения Китая в экономический симбиоз с США – так называемой «химерики» (Chimerica – от China + America). Если предположить, что в КНР верх возьмут весьма влиятельные проамериканские силы, Россия может оказаться в полной изоляции, теряя как валютные резервы, так и внешние рынки сбыта. При сохранении нынешней экономической политики это повлечет существенное падение уровня жизни и угрозу евразийской интеграции, – пишет Глазьев. – Суть этого сценария в том, что еще имеющийся в России научно-производственный, военно-технический, природно-ресурсный и интеллектуально-духовный потенциал позволит стране выжить и даже развиваться на основе мобилизационного варианта экономики».
Здесь и таится большая опасность для белорусской экономической независимости. Россия, наполненная сырьем и промышленными ресурсами, в принципе может позволить себе «закуклиться», замкнуть свою экономику на себя. В десятки раз меньшая по масштабам Беларусь по этому пути пойти не сможет, поскольку белорусская экономика способна эффективно работать, только будучи открытой, торгуя со всем миром.
Но если Россия действительно решит «замкнуться в себе», то она может захотеть сделать это не в одиночку, а вместе со странами, которые сегодня входят в ЕАЭС – самый масштабный интеграционный проект на постсоветском пространстве. Именно это имел в виду Александр Лукашенко, когда во время «Большого разговора» в начале года сказал:
«У нас не все получилось с этой многовекторностью. Вы это знаете, не хочу повторяться. Летели на одном крыле. Куда прилетели – тоже знаете. Поэтому, находясь в эпицентре Евразийского континента, у нас нет другого выхода, кроме как развивать многовекторность».
Проблемы ЕАЭС
С момента распада СССР на бывшей его территории появилось несколько не очень жизнеспособных интеграционных объединений. Беловежские соглашения 1991 года не только констатировали «смерть» Советского Союза, но и стали первой попыткой реинтеграции в форме Содружества независимых государств (СНГ). Попытка сохранить в СНГ все хорошее от СССР и избавиться от всего плохого без учета новых геополитических реалий оказалась безуспешной. Формальность и бесполезность существования СНГ неоднократно констатировалась его участниками, хотя формально Содружество существует до сих пор.
Тем временем постсоветские государства пытались найти более прагматические варианты союзов, результатом чего стала череда новых интеграционных инициатив – Союз Беларуси и России (1997 год), Единое экономическое пространство (2003), Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России (2007), Евразийский экономический союз (2014). Все эти инициативы по большому счету также не позволили построить единое экономическое пространство, создать зону свободной торговли (реальную, а не формальную), обеспечить свободное перемещение людей, товаров, капиталов, гармонизацию национальных законодательств и т.п.
Из реально работающих элементов этой запутанной системы евразийской интеграции пока можно выделить лишь Таможенный Союз Беларуси, Казахстана и России, а также Единое экономическое пространство (с 2010 года), оказывающие реальное влияние на экономики его стран-членов.
А вот громко о себе заявивший Евразийский экономический союз (договор о его создании начал действовать с начала 2015 года) так и не «выстрелил». Уже в первый год его существования товарооборот внутри ЕАЭС сократился на 40%, при том, что сама организация создавалась ради обратного эффекта. Здесь надо понимать, что инициатором разных интеграционных проектов обычно выступала Россия, но прочие страны бывшего СССР хотели большей независимости от нее, и потому успешно саботировали всякие инициативы, не направленные на решение прагматических вопросов. По сути, если то или иное объединение не давало прямой и быстрой денежной отдачи (в виде, скажем, свободного доступа на российский рынок или дешевых энергоносителей), то его просто «хоронили».
Внутренний кризис ЕАЭС вызрел довольно быстро и проявился 7 марта на заседании Евразийского межправительственного совета в Бишкеке. На мероприятии премьер-министр Беларуси Андрей Кобяков раскритиковал ход реализации интеграционных процессов на пространстве Евразийского экономического союза.
Он напомнил, что при подписании договора о ЕАЭС стороны договорились об отдельных изъятиях и об их ликвидации в кратчайшие сроки.
«Вместо этого всевозможные внутренние препятствия только нарастают как снежный ком. Такая картина наблюдалась и в 2016 году, несмотря на обсуждение вопроса на различных уровнях. Потеряли уже счет препятствиям. Вместо одних, которые прекращают действие, тут же вырастают другие, – заявил Кобяков. – Эскалация ограничений, национальные программы импортозамещения, в которых товары, произведенные в других странах ЕАЭС, почему-то оказываются чужеродными. … Постоянно поднимая проблему изъятий барьеров и ограничений между странами ЕАЭС, мы натыкаемся на глухую стену, продвижение в этой сфере идет не вперед, а назад».
Тем не менее от интеграции в рамках ЕАЭС нам никуда не деться, как бы ни ссорились между собой премьер-министры и даже главы государств. Во-первых, страны и регионы бывшего СССР связаны цепочками производственных отношений: сырьевые регионы выступают базой для более индустриально развитых, кроме того, от бывшего Союза осталась единая энергетическая и транспортная инфраструктура, общие рынки сбыта товаров. Эти связи достались в наследство новым независимым странам и требуют своего поддержания, часто даже вопреки перспективам будущего развития.
Но стоит помнить показательный момент последних 25 лет: из всего набора интеграционных проектов лишь таможенные инициативы стали работоспособными. Эффективность единого таможенного пространства связана с тем, что оно имеет четкий технический характер: общая граница, единые таможенные тарифы, распределение доходов от таможенных пошлин и в то же время безусловная выгода всем участникам.